Пойду попробую уснуть...

@темы: флешмоб, забавности, кавайцы

Что ни говори, а не стоит ходить на все концерты какого-либо исполнителя. Пропуск парочки выступлений здорово освежает восприятие
На юбилейный концерт Хора турецкого я шла настроенная довольно скептически. Дело в том, что за неделю до "Светского события" я узнала, что в тот же день они дают еще один концерт в клубе. В 10 вечера. И была почти уверена, что первый из концертов будет если не слит, то полон халтуры.Но уже к середине первого действия кричала, хлопала и подпрыгивала как много лет назад Все-таки мне очень нравятся их голоса. И раскладки они делают потрясающие. Иногда они звучат совсем иначе, чем оригинал. Не хуже, не всегда лучше, но иначе. И в этом тоже есть своя прелесть.
В связи со сменой двух участников группы сильно поменялось распределение нагрузки. Да, это вам не уход Аканиши Джина на сольную дорожку. Я не знаю, какие надо иметь связки Михаилу Кузнецову, чтоб отпахать два концерта с такой интенсивностью истпользования его голоса!
А еще наконец-то начали ставить номера на моего любимого участника коллектива - Евгения Кульмиса (бас профундо). За это я голова им простить даже то, что пели нелюбимого мной Цоя
К счастью, мои подозрения не оправдались. Халтуры не было В какой-то момент я даже подумала, что примерно так же могли бы выступать джоннисы на 20 годовщину дебюта.
А вот "Сопрано 10" меня совершенно не впечатлило. Если в мужском коллективе собраны пара редких голосов, несколько очент хороших и парочка вполне неплохих, то девочки все какие-то... штампово-одинаковые. И ничего выдающегося. Ну совсем. Пока они и молодые участники мужского коллектива распоются до нужного уровня, "старики" успеют выйти на пенсию.

@темы: настроение, лирическое, музыка, наблюдения, дыбр

Если лень не пересилит, то про концерт напишу завтра. А пока...
Спокойной ночи мне!

Ыыыыыы, у него такая кошачья лыыыба!

@темы: картинки, флешмоб, маразмы, френдлента, кавайцы

Я как-то не задумывалась, насколько чудесно сочетаются моя подпись и этот аватар:

Пора менять обойму.

@настроение:

@темы: картинки, размышлизмы, маразмы, наблюдения, хрен знает что, рукодельности

Существует много Диснеевско-Пиксаровских короткометражек. Но самая лучшая, на мой взгляд, это "Переменная облачность".
К сожалению, сегодня вечером мы с ютьюбом договориться и вставить видео на мою страничку не можем. Но это не мешает мне поставить тут ссылочку

@темы: картинки, ссылки, настроение, мультяшки

Нашла - и не смогла не перепостить




читать дальше
В 1839 году на Крещатике произошел сильный потоп, вызванный небывалым ливнем. После этого местные власти занялись оборудованием водостоков и сливных колодцев, проложив под Бессарабской площадью коллектор в направлении оврага. Туда отныне поступали воды с Крещатика, а затем через Кловский ручей уходили в Лыбедь. Овраг был спланирован и на время ливней становился открытым бассейном.


На первых порах участки вдоль Бассейной канавы принадлежали горожанам скромного достатка, возводившим тут неказистые одноэтажные домишки: сырость и затхлый запах над берегами оврага не особенно влекли сюда людей. Но городские власти шаг за шагом прятали водосток в каменную трубу, укрытую землей. В начале прошлого века основная часть Бассейного оврага превратилась в подземный коллектор. Над ней образовалось широкое пространство, куда вскоре «выплеснулся» расположенный по соседству Бессарабский рынок. Таким образом, начало улицы превратилось в стихийное торжище, а по обеим ее сторонам начали расти солидные здания.

В застройке Бассейной приняли участие такие известные мастера архитектуры, как академик Владимир Николаев, гражданский инженер Георгий Шлейфер. Однако наиболее эффектно здесь «отметился» зодчий Андрей Краусс, плодотворно трудившийся в Киеве на рубеже XIX–XX столетий. Возведенный по его проекту большой угловой дом по Бассейной, 1/9 пышно оформлен в мавританском стиле; корпусу по Бассейной, 2 (части обширного комплекса, выходившего на Большую Васильковскую) и более скромному строению по Бассейной, 15 архитектор придал вычурные формы «киевского ренессанса».

Дома в складчину

В дореволюционные времена киевские жилые помещения находились, как правило, в частной или ведомственной собственности. Впрочем, это не помешало появлению первых ласточек кооперативного строительства. Это было вызвано значительным ростом стоимости земли в центральных кварталах города, из-за чего горожане «среднего класса» – служащие, преподаватели, адвокаты, офицеры и т.п. – уже не могли позволить себе возведение собственных построек в удобных районах. Им оставалось пользоваться арендованным жильем, однако цены на квартиры стояли довольно высоко, поглощая едва не треть семейного бюджета.

И вот, начиная с 1909 года, в городе появились сообщества, возводившие здания в складчину. Едва ли не наибольшей активностью в достижении этой цели отличалось «Второе Киевское общество квартировладельцев», основанное в феврале 1910-го. Его пайщики многим были обязаны энергичному председателю правления – гражданскому инженеру Владимиру Максимову. То, что общество возглавлял профессиональный строитель, давало дополнительные преимущества.

Кооператив Максимова издал даже брошюру-отчет «Дома на паях», в которой поделился с киевлянами накопленным опытом. В ней говорилось: «Лица, желающие иметь хорошую здоровую квартиру за возможно меньшую цену, при возможно меньших единовременных денежных затратах, соединяются в общество, складывают свои сбережения и строят себе дом с таким расчетом, чтобы каждый участник мог иметь в нем для себя квартиру по своим средствам и вкусу. Выстроенный таким образом дом принадлежит обществу как юридическому лицу, пайщики же владеют каждый своей квартирой на основании особого договора, гарантирующего все главные права, присущие полной собственности».

Первоначальный обязательный взнос составлял 28 % рыночной стоимости будущей квартиры – этого было уже достаточно, чтобы осуществить строительные работы. Дальнейшую часть суммы члены общества выплачивали постепенно, причем эти расходы не превышали двух третей арендной платы за аналогичную квартиру в том же районе. Если же член общества сам сдавал от себя какие-то помещения (на что имел, по согласованию с правлением, полное право), то остальная часть квартиры оказывалась в его пользовании практически даром.

Второе общество квартировладельцев пользовалось популярностью, возводя дом за домом. Один из них был выстроен на улице Бассейной, 3. Солидное шестиэтажное здание сохранилось до нынешнего времени, оставаясь одной из самых заметных построек вблизи Бессарабской площади и напоминая о том, как решал в начале прошлого века свои жилищные проблемы «средний класс».

«Колбасная» пиар-компания

Правом избирать и быть избранным в дореволюционную городскую думу пользовалась совсем небольшая часть горожан – лица мужского пола, владеющие домами, землей или торгово-промышленными предприятиями. Лишь один из ста киевлян удовлетворял этому цензу, а к избирательным урнам являлось и того меньше. Поэтому буквально каждый голос имел значение для результатов выборов. И нередко успех доставался тем из кандидатов в гласные (депутаты думы), кто находил наиболее верный ключик к сердцам электората. Так, в 1906-м, накануне очередных выборов, фельетонист Гарольд (Исаак Левинский) писал о владельце фабрики колбасных изделий Михаиле Аристархове: «Во время предвыборной кампании пускает, конечно, в ход весь свой «гастрономический арсенал»: повелевая окороками и колбасами, стремится при помощи их повелевать умами и душами избирателей».

Благодаря такой специфической тактике Михаил Дмитриевич состоял членом городской скотобойной комиссии и держал руку на пульсе своей отрасли. Но этого гласному показалось мало. В 1898 году архитектор Андрей Краусс построил для Аристархова громадный доходный дом, выходящий сразу на три улицы – Бассейную, Мало-Васильковскую (Шота Руставели) и Эспланадную. Купец-колбасник придумал для него разнообразнейшие функции. Со стороны Бассейной и Мало-Васильковской тут были многочисленные магазины и жилые квартиры, со стороны Эспланадной в подвале размещалось колбасное предприятие, в первом этаже – хозяйская лавка, а остальные помещения у Аристархова арендовал город (естественно, на выгодных для владельца условиях) под казармы 166-го пехотного Ровенского полка, расквартированного в Киеве.

Флигель израильского премьера

Участком на улице Бассейной, 6 (тогда там стоял деревянный домик с мезонином) в конце 19 века владел потомственный мастер музыкальных инструментов, саксонский подданный Мориц-Эрнест Глиэр. В 1881-м поверенные его жены (урожденной Юзефы Корчак) составили прошение на имя генерал-губернатора, в котором говорилось: «...В настоящее время муж просительницы Эрнест Глиэр стал все более и более небрежно относиться к делу, перешел к праздной и нетрезвой жизни и наконец дошел до состояния, дающего полное право сомневаться в его правоспособности, так как он совершенно забросил свое ремесло, разъезжает без всякой надобности и цели по разным городам, сильно пристрастился к спиртным напиткам, наделал долгов... одним словом, разоряет имущество, долженствующее обеспечить судьбу 4 малолетних детей».

Обращение к начальнику края помогло: Юзефу Глиэр признали опекуншей над имуществом мужа. Чтобы ликвидировать долги Морица-Эрнеста, усадьбу на Бассейной продали с публичного торга, а купил ее варшавский гражданин Викентий Корчак – тесть незадачливого инструментального мастера. А Рейнгольд Глиэр получил образование и стал выдающимся композитором и педагогом, именем которого названа Киевская консерватория. А на месте дома Глиэров теперь стоит обширный коммерческий комплекс.

К 1930-м годам уличная торговля посреди Бассейной была упрятана в специальные павильоны, а в 1950-е уступила место живописному бульвару. Кстати, именно в начале этой зеленой полосы встречал прохожих, приподнимая шляпу, знаменитый писатель Шолом-Алейхем, однако в 2001 году бронзовый памятник был перенесен в другое место. А деревья и скамейки вообще исчезли – бульвар пришлось ликвидировать, чтобы дать место плотным транспортным потокам...

Чем Бассейная привлекает покупателей?

По словам директора филиала АН Park Lane «Николаевский парк» Виктории Барабаш, Бассейная является одной из улиц активного делового центра столицы – здесь в основном преобладают «сталинки» и дореволюционные дома.

Особенность улицы еще и в том, что состоит она из наружной (фасадной) линии (в которых размещены магазины, офисы, торговые центры, рестораны) и из внутренней (второй) линии домов. И не случайно активным спросом на Бассейной пользуется именно нежилой фонд – магазины, офисы, рестораны. Продажа офисов составляет в среднем $4000-7000 м2. На стоимость влияют такие факторы как: переведен ли объект в нежилой фонд, фасадные окна и вход, наличие или возможность организации парковочных мест, состояние самого объекта. Наибольшим спросом в нежилом фонде пользуются объекты площадью 50-100 м2, которые компактно вписываются в архитектуру улицы. Стоимость же магазинов может составлять $15000-17000 м2. При аренде стоимость офисов составляет $20-30 м2, магазинов – $50-60 м2.

«Что касается спроса на жилую недвижимость, то Бассейная всегда имела ценность для посуточной аренды – ведь отсюда можно очень быстро добраться в любую часть центра Киева», – подчеркивает Виктория Барабаш. Стоимость квартир здесь составляет в среднем $3000 м2-5000 м2 и зависит от характеристики дома (фасад, реконструкция), а так же состояния самой квартиры.

ВРЕЗ 1

В начале прошлого века основная часть Бассейного оврага превратилась в подземный коллектор. Над ней образовалось широкое пространство, куда вскоре «выплеснулся» расположенный по соседству Бессарабский рынок. Таким образом, начало улицы превратилось в стихийное торжище, а по обеим ее сторонам начали расти солидные здания.

ВРЕЗ 2

Еще недавно на зеленом островке посреди проезжей части стоял трехэтажный кирпичный дом, который возвел видный киевский зодчий Владимир Николаев – по заказу сахарозаводчика-миллионера Николы Терещенко для бесплатного ночлежного приюта. В Киеве, увы, всегда хватало людей, не имевших крыши над головой и вынужденных укрываться по ярам да подвалам. Вместимость приюта Николы Терещенко была довольно приличной: порядка 500–600 коек.

В советские годы ночлежку упразднили, а в здании одно время размещался родильный дом, потом – строительные конторы. Но летом 1996 года старинное здание в два счета снесли. Причиной тому была модернизация разворота трамвая 27-го маршрута, который решили организовать прямо на месте дома. Через год здесь уже бегали вагоны по рельсам. А еще через год городские власти решили вообще ликвидировать маршрут 27-го…

ВРЕЗ 3

На здании № 5-а установлен памятный знак с портретом Голды Меир – одной из знаковых фигур ХХ века, премьер-министра Израиля. Первые пять лет жизни Голда, носившая тогда фамилию Мабович, провела в Киеве. Старинные адресные справочники позволили определить, что в начале прошлого столетия семья столяра Ицка Мабовича, отца Голды, квартировала на Бассейной, 5-а – вплоть до отъезда из Киева в 1903 году. Вот только не в том солидном кирпичном доме, на котором висит теперь мемориальная доска, а в скромном деревянном флигеле.


Автор: Михаил Кальницкий
отсюда

@темы: yahooею, картинки, (с)перто, легенды Киева

Этот человек пока, наверное, не может считаться киевской легендой. Он не знаменит, но имя его знакомо очень и очень многим. Говорить об этом человеке я могу долго и много isshi знает, ей пришлось слушать . Но лучше не буду нагружать читателей своими впечатлениями.
Отец Лонгин (Чернуха). Интервью.
Если вы предубежденно относитесь к православию во всех его формах, то лучше не читайте.

@темы: ссылки, настроение, легенды Киева, любимые люди

Огорчают меня новости книжного рынка. Сильно огорчают.

@темы: гадость, книги, маразмы, дыбр

читать дальшеВ 30-40-х годах XIX века среди киевлян появились почитатели сатаны европейской формации. Это были члены тайных организаций, мечтавшие о ниспровержении существующего строя и призывавшие на помощь владыку преисподней и всю его сатанинскую рать. Недаром анархист Михаил Бакунин утверждал, что "дьявол - первый вольнодумец и спаситель мира". Среди тех, кто не скрывал своего "знакомства" с сатаной, в Киеве был известен студент медицинского факультета университета некто Рудольф. В своей квартире на Черепановой горе он устраивал "балы сатаны". Летом, приглашая на бал гостей, он ездил... на санях. Завидев его, прохожие осеняли себя крестным знамением.

Чтобы придать своему жилищу подобие пещеры или храма владыки преисподней, хозяин выставлял рамы из окон, ведущих в сад, и выносил из квартиры всю мебель. Прием гостей, по свидетельству очевидца, начинался так: "Является баба, одетая по-деревенски с коромыслом на плечах: она несла два ведра водки для первоначального промочения горла. Вслед за нею явился сам хозяин в виде разносчика, торгующего всякими снадобьями, увешанный с ног до головы бубликами, колбасами, корзинками с сыром и т. п. Это была предварительная закуска после первоначального промочения горла".

Освоившись в роли гостей владыки преисподней, приглашенные понемногу "сатанели", хотя до буйства и явного кощунства дело не доходило. "Публике, - вспоминает очевидец, - показалось тесно в комнатах, и она устроила "великий выход сатаны" через окна в сад. И там, на горе, прокутила всю ночь до рассвета. Кутеж произведен был чинно, хотя с музыкой и пением, но без дебоширств и оскорбления принципа неприкосновенности чужой физиономии".

Возможно, у почитателей сатаны бывали и тайные "черные мессы" с участием какого-нибудь попа-расстриги. Есть свидетельства, что горожане общались с дьяволом. На сатанинских мессах обязательно возжигались черные свечи. На их изготовление шел жир мертвецов. Киевляне знали, что сатанисты срезают его с трупов пьяниц и бродяг в роще за знаменитым куреневским кабаком на Вышгородской дороге. Христианские святые дары для осквернения на "черной мессе" (на них мочились) нечестивцы крали в церквах. Местные сатанисты не любили православных просфор и предпочитали им католические облатки.

Правда, простодушные киевляне не различали обычные суеверия и обряды нового сатанинского культа. Так, например, издавна считалось, что Бог денег не любит и в финансовых вопросах лучше обращаться к сатане. К дьяволу стали выстраиваться целые очереди. И каждый сребролюбец старался опередить другого, привлечь к себе внимание владыки тьмы каким-нибудь кощунством. Одни читали в церкви молитвы наоборот, другие выкалывали на иконах глаза и сжигали Евангелия в печах.

Но самым дерзким было глумление над святыми лаврскими угодниками. И не когда-нибудь, а в день Светлого Воскресения Господня. Алчные горожане отправлялись на Пасху в Лавру. И когда все нормальные люди припадали с молитвой к святым мощам, любители наживы "крали у святых" - забирали деньги, оставляемые богомольцами. В апреле 1866 года за этим занятием застали зажиточного киевского мещанина. Он не только не отпирался, но и честно "пояснил, что преступление это совершил по совету многих его знакомых потому, что уворованные от мощей деньги будто бы способствуют увеличению капитала".

Воровали у святых даже крестьяне. Правда, с возвратом, как бы одалживали у Бога деньги в рост. Пойманный в лаврских пещерах воришка при разборе дела заявил, что взятые им 45 копеек "красть он вовсе не желал, а имел в виду через год положить деньги на то место, откуда взял, даже с излишком, если действительно повезет с хозяйством".

В 1873 году сатанисты наладили производство дешевых иконок на фольговой основе. Фольга со священным изображением закрывалась сверху стеклом, а сзади защищалась картонкой. Перед окантовкой иконок сатанисты наносили на задней стороне фольговой пленки потаенное изображение дьявола с надписью "Поклонись мне 7 лет, будешь навеки мой". В иных случаях на картон лицом к фольге наклеивали карикатуры из газет - какого-нибудь человека с собачьей мордой или свиным рылом...

Поднялся скандал. В народе пошел слух, будто изображения святых киевские сатанисты писали "адской сажей, то есть взятой из самых челюстей пекла", а скреплялась фольга со стеклом не простыми полосками красной краски, но "кровью дьявола". Саму продукцию сатанистов назвали "адописными иконами".
Увидев, как кухарка-ведьма вылетела в трубу, гимназист тоже намазался волшебным снадобьем, но по привычке перекрестился, поэтому не смог подняться в воздух

Но несмотря на все гадкие проделки интеллигентов-сатанистов, в старом Киеве о них знали мало и по-прежнему верили в традиционных чертей с рогами, ведьм на метлах и ходячих мертвецов. Причем верили и люди образованные, просвещенные. Писатель-очеркист Ясногурский вспоминает, что после окончания киевской гимназии он "выбросил из головы всякую мысль о сверхъестественных явлениях", но на старости лет в нем вновь пробудилось "чувство доверия к невероятным вещам". Оказалось, что жить в Киеве и не верить в чертовщину просто невозможно. Какое-то время еще можно продержаться, но тебя обязательно "достанут", "разъяснят", очаруют удивительными историями. Ясногурский вернулся в мир киевской демонологии благодаря рассказу своего давнего приятеля Юрьева о ведьме Варваре, служившей в 1848-1849 годах кухаркой в доме его дяди на Малой Васильковской (теперь улица Шота Руставели). Увидев однажды, как кухарка вылетела на лопате для выпечки хлеба в трубу, гимназист тоже намазался волшебным снадобьем. И чуть было не последовал за нею на Лысую гору. Но по привычке он перекрестился перед дорогой и... оказался в весьма затруднительном положении. Смазанная сатанинским снадобьем метла намертво приросла к нему и, как ретивый конь, влекла его в печь, а осененное крестным знамением тело тянуло незадачливого гимназиста назад. Он подскакивал, как полоумный, на месте, но подняться в воздух не мог и лишь перебирал ногами. Эти дикие подпрыгивания продолжались всю ночь.

"Пар из моего разгоряченного тела, - рассказывал Юрьев, - стремился в трубу, как будто я в то время представлял собой не гимназиста, а кипящий самовар". "Не следовало осенять себя крестом, - прибавлял он сокрушенно, - ибо этого не делала Варвара, да и нечистая сила, как говорят, враждебно относится к кресту, не служило ли препятствием к полету и отсутствие у меня козлиного хвоста и, наконец, быть может, недостаточная смазка метлы". Все эти подробности, яркие бытовые детали, которыми так тонко пользуются киевские рассказчики жутких историй, очевидно, и убедили Ясногурского в правдивости рассказа своего школьного друга.

Таких историй в старом Киеве ходило великое множество. Никто им до конца не верил, но в то же время все знали, что за ними "что-то есть". Об этом свидетельствовали многочисленные суды, где разбирались жалобы на... реальных ведьм! Так например, 19 августа 1891 года у киевского мирового судьи рассматривалось дело Даниила Филиппова, который чуть было не убил ударом камня по голове среди базара "некую Моргулеву, женщину далеко уже не первой молодости" за то, что она "навела на него чары и уже более 10 лет мучит его; он нигде не имеет покоя, она отравила ему всю жизнь. Очарование это так велико, что она везде мерещится ему".

В октябре 1893 года в один из полицейских участков Киева поступила жалоба Марты Б. на Лукерью Н. 60 лет, которая якобы "занимается колдовством и разными чарами для того, чтобы отбивать женихов и влюблять в себя молодых людей". У пострадавшей она "отбила жениха, которому 25 лет". Женщина просила полицию изгнать ведьму из города, а саму ее... "посадить на время в кутузку, дабы, быть может, прошла моя блажь, которую люди называют дурью".

Где, скажите, будут требовать, чтобы власти всерьез взялись за ведьму, и в то же время называть свою же просьбу "блажью" и "дурью"? Такое бывает только в Киеве, где, по словам классика, "каждая торговка на базаре - ведьма".


Источник Информации: ФАКТЫ
Автор: Анатолий МАКАРОВ
отсюда

@темы: (с)перто, легенды Киева

читать дальшеРассказывая об Александре Вертинском, сложно не сорваться на банальности. Имя этого человека обросло множеством эпитетов: «человек-спектакль», «печальный Пьеро», «вечный скиталец». Образ его многогранен. Кем же Вертинский был на самом деле? Об этом рассказали его дочь и внучка — Марианна Вертинская и Дарья Хмельницкая — на открытии в Музее Одной Улицы выставки, посвященной 120-летию со дня рождения великого шансонье.


Не все киевляне знают, что Александр Николаевич — наш земляк. Родился он и первые годы жизни провел в доме по ул. Короленко (Владимирская), 43. Увы, родители мальчика рано ушли из жизни, так что его вместе с сестрой Надей забрала к себе тетки по матери. Это стало началом скитаний.

Моя Би-би

— О Киеве отец вспоминал чуть ли не каждый день, — рассказывает Марианна Вертинская. — Думал купить небольшой домик здесь, завести корову, но мама не хотела переезжать из Москвы… Отец хотел выписать старичков каких-нибудь из Киева, мужа и жену, чтобы они могли готовить вкуснятину — кровяную колбасу, окорок свиной запекали. Папа даже построил погреб, такой как был у них в Киеве, но в нем никогда ничего не лежало.

По словам дочери, Александр Николаевич их с сестрой Настей никогда не наказывал. Считал, что жизнь такая сложная и тяжелая, и столько будет в ней перипетий, что детство должно быть ясное и светлое.

— Помню смутно, как отец гулял со мной на руках, — продолжает Марианна. — Мы тогда все вместе — я, мама и бабушка — приехали на гастроли в Боржоми. Он показывал мне свинок и говорил: «Хо-хо», я показывала на машины, лепетала «Би-би» и спрашивала, не кусаются ли они. Он меня так и называл — Би-би. Даже стишок сочинил: «Би-би цветы полагаются, они не бодаются, они не кусаются…». А еще отец называл меня «солнцем в консервах». Потому что таким ребенком была темпераментным. Если ездила на велосипеде, так прицепившись к кузову самосвала, если на качелях — то исключительно вверх ногами. Увижу белку, так надо на дерево залезть, а потом оттуда свалиться прямо в муравейник.

Перед сном отец частенько напевал своим малышкам колыбельные на украинском языке. А перед концертами распевался песней: «Реве та стогне Дніпр широкий».

Юность

В каменном двухэтажном доме на Подоле был знаменитый Контрактовый зал. Днем там кипела торговая жизнь, а по вечерам помещение сдавали под любительские спектакли по 10 руб. Гимназист Александр всеми правдами и неправдами пробирался туда. Однако первый актерский опыт поставил крест на дальнейшей театральной карьере. Дело в том, что от рождения Вертинский картавил. (Кстати, это передалось дочери Марианне, и, если прислушаться, то и внучке Даше. Причем, изъян в их дикции невозможно назвать недостатком, скорее, наоборот, он подчеркивает фамильное сходство с нашим героем.)

Так вот, узнав однажды, что Соловцовскому театру требуются молодые статисты высокого роста, Вертинский отправился на «кастинг». Получив роль второго стража у порога дворца, Александру нужно было сказать лишь одно слово «Император!», в котором сразу две такие сложные буквы «р». Его выгнали с первой же репетиции. После, как вспоминал Вертинский, «я окончательно убедился, что искусство требует жертв».

Из гимназии Александр тоже был изгнан, да и с теткой разладились отношения. Иной раз приходилось ночевать в подъездах. Но уже с 1912-го о Вертинском начали поговаривать как о подающем надежды молодом литераторе. Киевские газеты и журналы печатали его рассказы в модной «декадентской» форме. Параллельно писатель был бухгалтером в Европейской гостинице (откуда его уволили за «неспособность»), продавал открытки, грузил арбузы. Для Вертинского жизнь в Киеве, увы, стала невыносимой. Поэтому делать карьеру он уехал в Москву.

…Он вернется в Киев только в 1945-м. Свои впечатления опишет в письме Лидии: «Вот я и в Киеве... Был во Владимирском соборе… Вспоминал, как семилетним мальчиком сюда водила меня Наташа (кузина. — Авт.), как я замирал от пения хора и как завидовал мальчикам в белых и золотых стихарях… У меня вечером концерт в том самом бывшем Соловцовском театре, где… открутил бинокль от кресла (хотел его продать — я был вечно голоден) и откуда меня с треском выгнали! Сегодня буду стоять на сцене и колдовать над публикой… Огромные афиши с моей фамилией заклеили весь город. Ажиотаж невероятный… Если Москва была возвращением на Родину, то Киев — это возвращение в отчий дом».

Любовь в эмиграции

— Дедушка всю жизнь шел за своей публикой, — рассказывает Дарья Хмельницкая. — Его слушателями были белые офицеры, князья — элита. Он был абсолютно аполитичен. Хотя… Наверное, что-то такое почувствовал. Именно 18 февраля 1917 года у дедушки был бенефис в Москве. До этого он выступал в костюме белого Пьеро, а тут вдруг вышел в черном… Он не думал эмигрировать. Просто тогда в Одессе оказался. И под общий шум и панику отплыл в Константинополь.

— Еще дедушка все время уезжал от войны, — продолжает Даша. — Так он покинул Германию, затем Францию. Оказавшись в Америке, он был там ровно столько, сколько был интересен публике. Почувствовав, что популярность идет на спад, отправился в Шанхай, где была огромнейшая русско-грузинская колония. Здесь он и познакомился с моей бабушкой Лидой. Она может не помнить о том, что было вчера, потому что это неинтересно, но вот о Шанхайском периоде помнит до мелочей. Спроси, что было 17 апреля 1939 года в пять часов дня, она скажет.

…Он был старше ее на 34 года. Она пришла с друзьями к нему на концерт. Это была любовь с первого взгляда. Причем обоюдная. Он называл ее Лилой, на грузинский манер, она его — Сандро. Мама Лидии, конечно же, противилась из-за солидной разницы в возрасте. Два года Александр добивался руки юной красавицы. Писал письма, посвящал песни. А потом началась Тихоокеанская война.

Из воспоминаний Лидии Вертинской: «Это был конец 42-го… В Шанхай вошли японские оккупационные власти… Маминых приятельниц, которые были замужем за иностранными подданными… интернировали в японские лагеря… Моя дорогая мама растерялась в этой суматохе и наконец дала согласие на мой брак с Вертинским».

Возвращение

Вскоре после свадьбы чета Вертинских, их крошечная дочь Марианна и мать Лиды получили разрешение вернуться в СССР. Но артиста поставили в жесткие рамки: никаких публикаций в прессе, пластинок.

— Ему поставили в месяц норму — 26 концертов по самой низкой ставке, — рассказывает Марианна. — Спасибо, что хоть в Магадан не сослали.

Советская публика была ошеломлена. В элегантном фраке, с гвоздикой в петлице он выделялся среди декораций сталинской эпохи — совхозов, парткомов, гимнастерок и топорщачихся пиджаков «Москвошвея». В глазах идеологов он был вроде булгаковского Воланда, бросающего в зал песенки, как фальшивые ассигнации, где вместо портретов вождей революции — какие-то «пани Ирены» и «лиловые негры». Из ста его песен советская цензура разрешила к исполнению лишь тридцать.

Как вспоминают современники, главным у Вертинского был даже не голос, а руки — то воздеваемые и мучительно заламываемые, то порхающие, как «маленькая балерина». Вообразить в этих руках рабочие инструменты было невозможно. Тем не менее во время Первой мировой войны он служил добровольцем-санитаром в поезде…

— Однажды отцу приснился сон: будто Бог спросил у ангелов: «А кто этот Александр, что поет песни?» Ему ответили: «Это тот самый санитар, который в войну сделал более 500 перевязок». «Так пусть же каждая перевязанная рана отзовется ему в три раза большим числом аплодисментов», — вспоминает Марианна. — С тех пор папа перед выходом на сцену думал: «Интересно, не вышел ли лимит на эти аплодисменты?».

Как оказалось, песням Вертинского рукоплещут до сих пор. А перепеть его считает важным каждый уважающий себя артист. По словам Марианны Александровны, Гребенщиков записал целых три диска. Свои силы в этом репертуаре пробовали Алена Свиридова, Филипп Киркоров, Людмила Гурченко. В театрах делают целые постановки, где актеры поют его песни.

Наследие

При жизни официальная власть относилась к Вертинскому более чем сдержанно. По радио его песен не передавали, первая пластинка в СССР вышла посмертно. Несмотря на три тысячи сольных концертов по всей стране, рецензий практически не было. Теперь же имя Вертинского известно далеко за пределами России и Украины. Во многом благодаря его большой семье.

— Я с детства знала, кто мой дед, — поделилась с «Новой» Дарья. — Недавно лично отсканировала все его фотографии. Кстати, на выставке (в Музее Одной Улицы. — Авт.) есть фото, которых нет у нас, обещали поделиться. Вообще, мне кажется, я похожа на дедушку своим внутренним мироощущением. Вы правильно подметили, рассказываю о нем так, будто были знакомы лично. К сожалению, никто в нашей семье больше не поет, я могу разве что на кухне затянуть «Желтого ангела», «Доченьку», «Женушку». Все песни деда знаю наизусть.

— Отец продолжает опекать нас и с того света, — поделилась в свою очередь Марианна. — Чтобы ни случилось, обращаюсь к нему — он какой-то покров держит над нами. Его не стало, когда маме было всего 34 года, а нам с Настей — 13 и 11 с половиной лет. Но никогда никто из нас даже не задумывался о том, чтобы найти ему замену. Мама окунулась в работу. Папа сам настоял, чтобы она получила образование — окончила театрально-декоративный факультет Суриковского института. Шила костюмы, хорошо рисовала. (Кроме этого, Лидия Вертинская сыграла несколько ролей в кино: например, королеву Яемз (змея — наоборот) в «Королевстве кривых зеркал». — Авт.).

Александр Вертинский похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве, хотя всегда хотел быть погребенным в Киеве. Уже после его смерти жена Лидия нашла одно из последних стихотворений: «Киев — родина нежная, Звучавшая мне во сне. Юность моя мятежная, Наконец, ты вернулась мне…».

_______________________________________________________________________________________________________________________
Родословная: Клан Вертинских родственными узами связан с кланом Михалковых (Анастасия Вертинская — знаменитая Ассоль и Гуттиэре — была замужем за актером и режиссером Никитой Михалковым, у них общий сын Степан) и Хмельницких (один из мужей Марианны — актер Борис Хмельницкий, от которого у нее дочь Дарья). Старейшина семьи Лидия Вертинская занималась переизданием книги мужа «Дорогой длинною», выпустила книгу личных воспоминаний «Синяя птица любви». Дочь Анастасия возглавляет фонд имени Вертинского, она занималась очисткой от шумов всех найденных записей отца, формировала диски. Внук Степан открыл в Москве ресторан «Вертинский», в котором исполняют песни дедушки в современной аранжировке. Кстати, кухня там азиатская, в память о Шанхае.


Источник Информации: НОВАЯ газета
Автор: Людмила Юшко
Тут можно почитать стихотворения А. Вертинского.

@темы: (с)перто, стихи, музыка, легенды Киева